Митрополит Горьковский Евгений (Зернов) (Зернов Семён Алексеевич) родился  18 января 1877 года в Москве, в  семье диакона  Алексея Семеновича и его супруги, Любови Петровны, Зерновых. Всего в  семье  было четверо детей. В 1898 году, закончив  Московскую Духовную Семинарию, он поступил в Московскую Духовную Академию, во время учебы в которой (8 марта 1900 г) принял монашество с именем Евгений. 

 

 

20 января  1913 года архимандрит Евгений был  хиротонисан во епископа Киренского и назначен викарием Иркутской епархии. Хиротонию в кафедральном соборе Иркутска возглавил  архиепископ Иркутский и Верхоленский Серафим (Мещеряков). С 11 июля 1914 года  владыка назначается епископом Приамурским и Благовещенским. В Благовещенск он  прибыл 18 сентября, уже после начала первой мировой войны. Первым шагом  нового епископа стало «Обращение к пастырям и пасомым Благовещенской епархии», в котором было  предложено образовать в каждом приходе попечительские советы, которые будут заботиться о семьях  солдат, находящихся на фронте; установить во всех церквах особые кружки для сбора пожертвований на Красный Крест; ежемесячно отчислять на нужды войны 2% от церковных доходов и сделать единовременное отчисление 2% от церковных капиталов.

 

В  1917-1918 гг. владыка   участвует в Поместном Соборе Православной Российской Церкви.  В феврале  1918 года,  уже из Благовещенска, в письме Патриарху св. Тихону (Белавину)  сообщает, что приход к власти в городе большевиков сопровождался арестами преподавателей,  захватом и разграблением красногвардейцами Благовещенской Духовной Семинарии и семинарской церкви, где были сорваны и разбиты иконы. В связи с тем, что здания духовного училища и семинарии были заняты красноармейскими отрядами, владыка организовал учебу оставшихся в Благовещенске учеников в помещениях женского епархиального училища.

 

В 1919 года в условиях прекращения связи с Московской Патриархией епархия перешла в церковное подчинение организованному в Омске Высшему временному церковному управлению Сибири. В ноябре 1919 года владыка Евгений  отдал распоряжение о сборе в церквах пожертвований в пользу жителей казачьих станиц, лишившихся имущества из-за нападений красных партизан. Также по его  распоряжению в епархии были собраны сведения о священнослужителях, погибших  за веру, а  в феврале  1920 -  составлен синодик с именами убиенных (10 иереев и чтец).  Перечисленных в нем мучеников указывалось поминать за богослужениями (на общих панихидах, проскомидиях, заупокойных ектениях и  литургии).

 

В период существования формально независимой Дальневосточной республики (1920-1922) владыка  продолжал деятельное устроение церковной жизни в епархии. В марте 1921 года его усилиями  в Благовещенске было учреждено Иннокентиевское общество трезвости при Благовещенском соборе.  Летом 1922 года были приняты меры по возрождению церковной жизни в низовьях Амура, находившихся под контролем японских войск, по организации там миссионерской и противосектантской работы, по достройке храма в Николаевске. Владыка   состоял в переписке с управляющим Забайкальской епархией епископом  Софронием Селенгинским (Старковым) и обсуждал с ним организацию на территории Дальневосточной Республики особого церковного органа, им возглавляемого, а также создание при каждой из дальневосточных  епархий по одному  «полусамостоятельному» викариатству. Владыка  поддерживал среди клира и прихожан верность Патриарху Тихону, находившемуся тогда под следствием. 25 августа 1922 года  по его  распоряжению  в храмах Благовещенска были совершены праздничные всенощные бдения, а 26 августа - в день тезоименитства святителя  Тихона - литургии и молебны о здравии и спасении Святейшего Патриарха.

 

С упразднением в конце  1922 года  Дальневосточной Республики  и окончательным установлением советской власти  положение Церкви резко ухудшилось. При поддержке властей активизировалось обновленчество. В марте 1923 года, когда обновленческим Высшим церковным управлением был уволен на покой и выслан из Владивостока не признавший обновленческую  власть   управляющий Владивостокской епархией Никольский епископ  Павел (Введенский), епархиальный совет перешел под контроль обновленцев. По просьбе владивостокского  клира владыка  Евгений  взял на себя временное управление Владивостокской епархией (канонический епархиальный совет по  его благословению  был воссоздан 18 июля в г. Никольске (ныне Уссурийск)).

 

Особое недовольство властей вызывали продолжавшиеся в храмах моления за Патриарха Тихона и поминовение его имени за богослужениями. В ответ на требования начальника Амурского губотдела  ГПУ о прекращении поминовения Патриарха, как  лица, привлеченного к гражданскому суду и находящегося под стражей, 11 мая 1923 г. пастырское совещание градо-благовещенских церквей выразило  епископу  пожелание моления о Патриархе Тихоне «во избежание каких-либо провокационных обвинений... временно прекратить». На совещании также было принято решение считать обновленческий «второй поместный собор»  неканоничным и его постановления необязательными. 9 июля 1923 г. в связи с освобождением Патриарха из-под ареста и  вступлением его  в управление Церковью, владыка Евгений  издал распоряжение об обязательном поминовении во время богослужения имени Патриарха Тихона.

 

 

 

В августе  1923 года, после прибытия в Благовещенск обновленческого «епископа» Даниила Громовенко, в городской газете появилась заметка об увольнении  правящего епископа на покой решением обновленческого Высшего церковного управления. В ответ владыка  составил письмо епархиальному совету, в котором заявил, что «распоряжения ВЦУ для меня никакого канонического значения не имеют, ибо я к «Живой Церкви» не принадлежу и ВЦУ, как самочинную организацию, пытающуюся захватить в свои руки церковную власть, не признаю... Святейший Патриарх Тихон с момента освобождения является единственным каноническим законным управителем Церкви Российской, власти которого я по долгу пастырскому подчиняюсь и призываю к этому подчинению вверенную моему духовному водительству Благовещенскую паству и пастырей».

 

13 августа  владыка Евгений был вызван на допрос в Амурский губотдел ГПУ, где сообщил, что возглашение за богослужением имени Предстоятеля Церкви происходит согласно церковным канонам и не представляет «какие-либо политические тенденции». В тот же день губотделом ГПУ было начато следствие по факту «использования религиозных предрассудков и малокультурности части населения в целях оказания хотя бы пассивного сопротивления распоряжениям власти путем публичного моления о бывшем патриархе». Одновременно владыка  был привлечен к суду  якобы  за  нарушение им трудовых прав служащих архиерейской дачи.

 

На  даче, где он проживал, устроили обыск, опечатали документы, вещи, фотографии. Слух об этом мгновенно разнесся по городу. Уже около 8 часов утра взволнованные жители толпились на площади у кафедрального собора. Пришедшего на службу отца Александра - настоятеля Свято-Троицкой церкви (Шадринский собор) народ просил отслужить молебен о даровании епископу свободы. До ночи люди обсуждали волновавший их вопрос, а утром многочисленная масса народа собралась около здания ГПУ (бывшее Кувшиновское подворье, ныне - Управление ФСБ), требуя показать владыку, чтобы увериться в его целости. Выступивший для успокоения народа прокурор советского трибунала едва не был избит и вызвал пожарную команду, которая, обливая толпу водой, кое-как рассеяла ее. Важно отметить, что выручать православного епископа явились общины местных молокан, баптистов и других верующих. Все они глубоко почитали его за христианское миролюбие и правду. Владыку тотчас тайно от народа вывезли из здания ГПУ в городскую тюрьму, а в городе арестовали 54 человека, преимущественно женщин, обвиняя их в беспорядках. Никто из  арестованных больше не вернулся домой.

 

Пока епископ Евгений содержался в тюрьме Благовещенска, по городу ежедневно разъезжала телега с надписью: «В тюрьму для епископа хлеб». Пищи набиралось такое количество, что владыка кормил всех содержавшихся с ним заключенных. 

 

На допросе владыка  отказался признать себя виновным в предъявленных ему обвинениях, в том  числе  отрицал «участие в укреплении власти правительства Колчака» во время гражданской войны, а взаимодействие с Высшим временным церковным управлением Сибири, по  его словам, не имело характера «контрреволюционной деятельности», а являлось «исполнением предписаний, касающихся жизни церковной». Следствие пришло к выводу о недостаточности и неубедительности собранных против Е. обвинительных материалов, однако освобождение архиерея было признано «совершенно недопустимым для охранения власти и революционного порядка».

 

В октябре  1923 года владыка  Евгений был этапирован в читинскую тюрьму, его дело рассматривалось в Постоянном представительстве ГПУ на Дальнем Востоке, а с декабря 1923 года -  в ОГПУ (Москва).

 

30 ноября 1923 года, по некоторым данным,  он  был возведен в сан архиепископа. 22 февраля 1924 года  приговорен Комиссией по административным  высылкам НКВД к 3 годам заключения за «проведение под видом церковных дел мероприятий контрреволюционного характера, контрреволюционную  агитацию и распространение религиозной литературы контрреволюционного характера». Отбывал срок в Соловецком лагере. В июле 1926 года владыка принимал участие в составлении «Соловецкого послания» (обращения к правительству С.С.С.Р. православных епископов). Дух  этого документа преисполнен непоколебимой твёрдости во всём, что касается собственно свободы церковной жизни, совершенно чужд и малой тени соглашательства, безбоязнен в свидетельстве правды и свободен в своём мнении среди уз. В документе изложены факты гонения на Церковь и заявлено, что «политический донос совершенно несовместим с достоинством пастыря».

 

Владыка был строгий постник и, невзирая на условия лагерной жизни, никогда не вкушал мяса, а также рыбы, если она предлагалась в неположенное время. Житейски был глубоко мудр, всегда тактичен и спокоен. Он был признан старшим среди епископов и остался им по общему согласию епископов даже после того, как туда прибыли и более старшие по рукоположению.

 

3 декабря 1926 года приговором особого совещания при Коллегии ОГПУ местом дальнейшего пребывания архиепископа Евгения была определена Коми (Зырян) АО, где он отбывал ссылку с мая 1927 года  в Усть-Куломском уезде.  Там он, по некоторым данным,  с неодобрением встретил «Декларацию» 1927 года  Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита  Сергия (Страгородского), и даже написал ему  по этому поводу письмо, не дошедшее,  впрочем, до адресата.  Одновременно  решительно осудил противников митрополита Сергия, разорвавших с ним каноническое общение. В одном из посланий владыка  писал: «...великий грех производит разделение и те, кто берет на себя право отделения от митрополита Сергия - законного заместителя митрополита Петра -  приносят большой вред и собственному спасению, и Церкви православной. Нет никаких канонических оснований к неподчинению митрополиту Сергию, действия которого не касаются православного вероучения и не нарушают благодатности таинств».

 

С октября 1929 года проживал в городе  Котельнич Нижегородского края. 13 августа 1930 года был  назначен на Белгородскую кафедру, однако назначение было отменено из-за отказа  местных властей  в регистрации. С 22 февраля 1931 года -  архиепископ Котельнический, викарий Вятской епархии, в отсутствие правящего архиерея являлся управляющим епархией. 2 апреля награжден правом ношения креста на клобуке. В октябре 1932 года был  вызван к присутствию в составе зимней сессии Священного Синода 1932-1933 гг. В феврале 1933 года утвержден архиепископом Вятским и Слободским. 16 мая 1934 года  возведен в сан митрополита и переведен на Горьковскую кафедру.

 

Богослужения митрополита  Егения отличались величием, покоем и благоговением. Он обладал притягательной силой духовной власти и пользовался огромным авторитетом среди прихожан. Пастырям делал замечания всегда наедине в мягкой форме. Владыка  производил на всех впечатление своим величественным видом, высоким ростом, выразительными глазами. На Пасху 1935 года, пришедшуюся на 1 мая, не стал ждать, пока пройдет демонстрация, а поехал после службы в Крестовоздвиженской церкви домой в архипастырском облачении. «Чего нам бояться? - сказал, по воспоминаниям, владыка в ответ на уговоры. - Надо Бога бояться».

 

3 мая он  и ещё пятеро священнослужителей  были арестованы по  обвинению в том, что «использовали в контрреволюционных целях церковный амвон, произнеся в ряде церквей       г.Горького и прилегающих районов проповеди антисоветского содержания». На допросах владыка  отверг эти обвинения, заявив, что все читаемые им проповеди были исключительно религиозно-нравственного содержания. 

 

4 ноября 1935 года  митрополит Евгений (Зернов) был приговорен особым совещанием НКВД к 3 годам лагерей. Отбывал заключение в Казахстане, в 7-ом  Бидаикском отделении КарЛага. Зимой занимался заготовкой льда, летом - прополкой сорняков. Позже  был назначен учетчиком-статистиком в канцелярию отделения. 16 сентября  1937 года по обвинению  «в контрреволюционной религиозной агитации монархического направления», в проведении нелегальных молений, в распространении акафистов и служении панихид по расстрелянным  был  арестован в лагере и вместе с другими заключенными - священномучениками игуменами Николаем (Ащепьевым), Евгением (Выжвой), иеромонахом Пахомием (Ионовым) и иереем Стефаном Крейдичем - приговорен Особой тройкой при УНКВД по Карагандинской области к расстрелу. Приговор  приведен в исполнение 20 сентября 1937 года.

 

В 1981 году митрополит Горьковский Евгений (Зернов)  был причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских РПЦЗ,  13–16 августа 2000 года  причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви. 

 

Реабилитирован  прокуратурой  Амурской области (по году репрессий 1924), прокуратурой Нижегородской области (по году репрессий  1935), прокуратурой Карагандинской области (по году репрессий 1937).

 

Дни памяти: 7/20 сентября  -  в Соборе Нижегородских святых, 9/22 августа - в соборе Соловецких святых,  и в Соборе новомучеников и исповедников Российских - первое воскресение, начиная с 25.01/07.02.

 

 

Православная Энциклопедия 

 

Древо

 

Материалы ПСТГУ