Священномученик Иоанн Иоаннович Заседателев родился в 1867 году в с. Акатная Маза Хвалынского уезда Саратовской губернии в семье крестьянина-старообрядца. В хозяйстве Заседателевых были две лошади, корова и три овцы. Семья засевала четыре десятины земли. Чтобы помочь отцу прокормить семью, Ваня с детства нанимался работником к зажиточным крестьянам, его собственная семья считалась бедняцкой. Окончил церковноприходскую школу.

 

В 1883 году женился. Дети — сын Николай (1888 г.р., на 1934 г. был завучем десятилетки в Саратове) и дочери Татьяна (1898 г.р.) и Анна (1896 г.р.).

 

В 1885 г. под влиянием местного священника Елпидифора Владыкина Иван с отцом присоединились к Православной Церкви. Иван примкнул к кружку священника Владыкина, который тот организовал для борьбы со старообрядчеством в с. Акатная Маза. О. Иоанн впоследствии показал следователю:

 

"Я сблизился с миссионерами, разъезжал с ними для бесед со старообрядцами. Больше всего связи я имел с миссионером диаконом Кармановым, с которым мне зачастую приходилось выезжать на диспуты со старообрядцами, цель наша была обратить их в православное вероисповедание". Иван Иванович имел разрешение Саратовского епископа Авраамия (Летницкого) проводить собеседования со старообрядцами самостоятельно.

 

По благословению епископа Саратовского Николая (Налимова) Иван Заседателев перешел в Самарскую епархию и в 1896 году был рукоположен во иерея к Богородице-Рождественскому единоверческому храму города Николаевска Самарской губернии (ныне Пугачев Саратовской области), где и прослужил 37 лет. Ни обычного школьного, ни семинарского образования бывший старообрядец не имел и самого себя называл самоучкой. Рукоположение крестьянского юноши без образования в те годы было редкостью; в данном случае оно говорит о большом стремлении молодого миссионера к знаниям, о его способности самообучением восполнить недостаток классического образования.

 

В 1912 году принял участие в I Всероссийском съезде православных старообрядцев (единоверцев), прошедшем в Санкт-Петербурге.

 

В первые годы советской власти принимал участие в открытых диспутах с членами Союза воинствующих безбожников. Однако 24 января 1929 года подобные диспуты были запрещены секретным циркуляром Политбюро ЦК ВКП(б) как «форма пропаганды религии». Как скажет позже на допросе сам святой Иоанн, власть «запретила проводить религиозное учение вне церкви». Видимо, этот запрет и послужил для него побудительной причиной для начала письменной полемики с безбожием. Он начал составлять богословские апологетические трактаты.

 

С июня по октябрь 1932 года служил в Михаило-Архангельском храме села Сулак Балаковского района (ныне Краснопартизанского района) Саратовской области. Есть сведения, что перевод отца Иоанна в Сулак был вызван закрытием николаевского единоверческого храма.

 

В феврале 1933 года переведен в Покровскую церковь села Корнеевка Пугачевского района Саратовской области, проживал в этом же селе. К 1934 году овдовел.

 

5 сентября 1934 года был арестован Пугачевским РО НКВД. В постановлении на арест было указано: «Занимается сочинением “богословской” литературы контрреволюционного характера и нелегальным ее распространением среди граждан». Вместе с ним были арестованы священники Константин Самуилов, Мстислав Курмышский, Михаил Смирнов, Василий Баннов и трое мирян. Арестованные были препровождены в изолятор Заволжского сектора УНКВД по Саратовскому краю; они обвинялись в том, что «под флагом религии вели организованную борьбу против Советской власти: размножали и распространяли антисоветскую литературу религиозного характера, вербовали себе единомышленников из числа учащейся молодежи, колхозников и единоличников, нелегально обучали детей школьного возраста “закону божьему”, вели среди населения антисоветскую и антиколхозную агитацию».

 

На допросе 8 сентября (всего его допрашивали 10 раз) святой Иоанн заявил:

 

«Я своей основной целью в жизни считаю борьбу с атеизмом, борьбу за привлечение населения к вере и Церкви, с этой целью я занимаюсь сочинением богословских трудов. /…/ В своих брошюрах я старался доказать существование Бога, души, в них разбивал точку зрения атеистов о несуществовании Бога и души /…/ этим я пытался привлечь внимание читающих мои брошюры к Церкви и религии. /…/ В своих брошюрах я старался доказать неверность взглядов на религию вождей коммунистического движения Маркса, Энгельса, Ленина, осуждая в своих брошюрах их выводы о религии, о Боге и душе. Все это делалось мной в целях привлечения больше верующих, в части отвоевывания кадров от воспитанных в духе атеизма властью. /…/ Этим самым я шел против того учения, которое вела Соввласть против религии».

На втором допросе 15 сентября священник Иоанн Заседателев говорил:

 

«Я ставил своей целью проведение борьбы за религию, в частности боролся с проводимой антирелигиозной пропагандой, проводимой Соввластью, путем распространения своей литературы, которая у меня была направлена в противовес учениям Маркса, Энгельса, Ленина, этим самым я ставил себе целью не дать возможности умереть религии. /…/ Считаю своим долгом признаться открыто, что я не одобряю политику Соввласти по отношению к религии, которая борется с ней, проводит антирелигиозную пропаганду, я считаю религию частным делом, а поскольку религия частное дело, являясь ревнителем ее, я боролся за нее с мероприятиями Соввласти, которые я не одобряю и не согласен с ними, а потому и вел борьбу». На вопрос следователя, что заставило арестованного встать на путь сочинения и распространения религиозной литературы, он ответил, что писал ее «для привлечения массы к верованию, с целью вырвать из среды безбожия неверующих, которые могли бы также бороться за веру во Христа, не давая ей возможности погибнуть».

На третьем допросе 24 сентября отец Иоанн высказал убеждение, что религия и советская власть никогда не примирятся, что чем больше религиозно настроенных людей, тем больше ее врагов. Причина этой вражды, по словам новомученика, — то, что советское правительство «старается разрушить религию, которая веками строилась и расширялась».

 

На допросе 1 декабря священник вновь подтвердил свою позицию:

 

«В своих рукописях я доказывал, что марксистское миропонимание не верно, в частности я доказывал неверно[сть] учения Энгельса, Ленина. Эти доказательства я приводил в большинстве своих рукописей, поставив перед собой задачу — активно отстаивать религиозную науку, борясь с материалистической наукой. Цель у меня была такова: доказать неправильность марксистского учения и, в частности, неправильность научных трудов Энгельса и Ленина, доказать правильность библейского учения».

Один из свидетелей по делу показал, что отец Иоанн в разговоре с ним «упоминал имя ученого Дарвина, по учению которого человек произошел от обезьяны. Учение это Заседателев называл неправильным и доказывал, что человека сотворил Бог».

 

По словам одного из обвиняемых, священномученик говорил, что «колхозники живут очень плохо, т. к. колхозы не могут улучшить материальную потребность крестьянина даже в хлебе, колхозники голодают, раньше крестьянин в несколько раз лучше жил, чем при Советской власти».

 

5 октября сотрудниками НКВД был арестован благочинный Пугачевского округа священник Николай Амассийский. В постановлении на арест было указано, что отец Николай, «будучи тесно связан с Заседателевым, занимался обсуждением нелегальной “религиозной” литературы антисоветского содержания».

 

3 ноября 1934 года срок содержания отца Иоанна под стражей был продлен еще на месяц, а 5 ноября, после телеграфного распоряжения замначальника УНКВД по Саратовскому краю, все арестованные были этапированы в Саратов и заключены в Саратовскую фабрично-заводскую исправительно-трудовую колонию (СарФЗИТК). Накануне отправки в Саратов отец Иоанн был освидетельствован в амбулатории Пугачевской межрайонной больницы и признан здоровым и способным следовать по этапу.

 

К делу был приобщен акт «экспертизы» трудов новомученика, выполненной 10 декабря 1934 года ответственным секретарем Саратовского краевого оргбюро Союза воинствующих безбожников Д. А. Гнездиловым и временно исполняющим должность начальника Саратовского краевого объединения литераторов С. И. Ванштейном. «Эксперты» охарактеризовали представленные им рукописи как «сплошной контрреволюционный выпад наиболее остервенелого представителя церковников». При этом автор рукописей с результатами «экспертизы» так и не был ознакомлен. Однако в 1988 году в протесте прокуратуры Саратовской области в Президиум Саратовского областного суда, который привел к пересмотру «дела пугачевских церковников» и их реабилитации, было указано, что «указанные экспертные заключения являются тенденциозными и необъективными, сама экспертиза проведена с нарушениями соцзаконности и некомпетентными лицами. /…/ Никаких ни прямых, ни “тонко завуалированных” выпадов против советской власти в рукописях не содержится, а “выпады против безбожия” сами по себе антисоветскими не являются. /…/ В этих рукописях не содержится выпадов или призывов, направленных против существующего в СССР строя или на его ослабление».

 

Следствие по делу отца Иоанна было окончено 1 января 1935 года, 9 января было подготовлено обвинительное заключение по делу. По версии следователей, все обвиняемые входили в единую контрреволюционную группу, члены которой

 

«прикрываясь религией, вели контрреволюционную деятельность, имея своей задачей восстановить отсталые слои населения против Советской власти и проводимых ею мероприятий, нелегально воспитывать молодежь — учащихся и детей — в религиозном и антисоветском направлении, дискредитировать проводимые Советской властью и общественностью мероприятия по культурному воспитанию масс».

Священномученик Иоанн обвинялся в том, что, «будучи участником контрреволюционной группы, составлял и распространял среди населения рукописи антисоветского содержания с целью восстановить отсталые элементы против Соввласти».

 

По постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 17 марта 1935 года был сослан в Казахстан сроком на три года, считая срок со дня ареста. Вернуться из ссылки ему было позволено только в феврале 1939 года. Сначала после освобождения он приехал к сыну Николаю Ивановичу в Саратов, но по прошествии двух дней власти предписали ему немедленно покинуть город, и о. Иоанн уехал в г. Пугачев (до 1918 - Николаевск), сняв квартиру у некоего И. И. Галахова по адресу ул. Хрущевская, 110.

 

Одной из своих духовных дочерей, которая окормлялась у него еще в начале XX века, он с горечью говорил:

 

«Верующие перед Богом много нагрешили, поэтому и настало такое время, что послал Бог такую власть, что она не верует в Бога и закрывает церкви. Не дают православным помолиться Богу. Каждая власть дана именно Богом».

В церкви он не служил, совершал по домам требы по приглашению верующих: крестил, отпевал усопших. Дома у отца Иоанна хранился антиминс. Священник обращался в Пугачевский горсовет за разрешением открыть молитвенный дом, но ему отказали. С сентября 1940 г. проживал по адресу ул. М. Горького, д. 15, напротив закрытого, но еще не разрушенного Богородице-Рождественского храма. Вероятно, священник пытался хлопотать об открытии храма. Но 2 апреля 1941 года исполком Пугачевского горсовета прининял следующее решение:

 

«Согласно акту комиссии, здание бывшей единоверческой церкви пришло в ветхость и угрожает общественной безопасности. В силу чего под культурные мероприятия использовано быть не может. А потому — здание разобрать и поручить финансовому отделу полученный от разбора храма строительный материал реализовать населению. Вырученную сумму зачислить в доходы государственного бюджета».

17 сентября 1941 года о. Иоанн был вновь арестован, во время следствия содержался в Пугачевской тюрьме №2. В постановлении на арест обвинение было сформулировано так:

 

_«Являясь враждебно настроенным человеком к Советской власти, проводит среди окружающего населения церковную пропаганду и контрреволюционную агитацию, направленную на дискредитацию руководства ВКП(б) и Советского Правительства, распространяет антисоветскую клевету о жизненных условиях трудящихся Советского Союза и высказывает пораженческие настроения в отношении Советской власти».

В период с 21 сентября по 21 декабря в его доме семь раз производился обыск, но, кроме 85 рублей, ничего не нашли. В описи изъятых при обыске предметов числятся комплект иерейского облачения (фелонь, епитрахиль, пояс), два подрясника и почти полный комплект необходимой для храма церковной утвари: шелковый антиминс, губка, два флакона с миром, потир, лжица, копие, два комплекта покровцов, два кадила, два стручца для помазания, сосуды с вином, 47 свечей. По этому списку видно, что священник готовился к возможному открытию храма в Пугачеве, но он совсем немного не дожил до исполнения этого чаяния — богослужения в единственном уцелевшем храме Пугачева, Воскресенском соборе, в котором до того размещалось зернохранилище, были возобновлены в конце 1942 года, а официально передан верующим храм был в 1945 году.

 

В анкете арестованного указано, что семидесятичетырехлетний старец был лыс и картавил в разговоре. Сумма в 1000 рублей, размещенная на сберегательном счете священника, была сдана в кассу Пугачевского РО УНКВД.

 

В доносе на отца Иоанна в качестве свидетельства «ненависти и злобы к Соввласти» приводились его слова:

 

«Я остался таким же крепким, каким и был, своим учением — проповедью Божией многих людей убеждаю против неверов-коммунистов, меня не только пожилые слушают, но через меня слово Божие воспринимают и молодежь, и от своего дела я не отступлю».

Виновным в антисоветской деятельности и агитации себя не признал.

 

На допросе 7 октября следователь потребовал от святого Иоанна назвать фамилии тех верующих, в семьях которых он совершал Таинство Крещения, однако священник наотрез отказался сообщать эти данные, поскольку крещения совершались «нелегальным путем».

 

Следствие было закончено 17 октября, 21 октября было подготовлено обвинительное заключение. В суд было передано обвинение в отношении святого Иоанна в том, что он,

 

«будучи враждебно настроен к ВКП(б) и Советскому Правительству, среди близких знакомых религиозно настроенных проводил активную контрреволюционную агитацию, направленную на восхваление фашистской Германии, на дискредитацию Красной Армии и ее боеспособности, распространял антисоветские клеветнические измышления, доказывал о неминуемом поражении Советского Государства, о жизни трудящихся в СССР и восхвалял жизнь капиталистических стран».

На суде о. Иоанн заявил: "Обвинение в контрреволюционной агитации не признаю. Признаю обвинение в том, что я религиозный и занимался крещением младенцев".

 

Далее последовал допрос, на котором он показал:

 

«В течение 20 лет я изучал ученье Дарвина, изучал материализм, с учением последнего я не согласен. /…/ Прочитав всю эту литературу, я еще больше убедился, что все создано Богом, человек создан Богом, в нем есть дух и душа. Я всегда и всюду говорил и говорю: Богу верую, от Бога не отступлю. На власть никогда не роптал, потому это грешно, всякая власть дана от Бога. Среди верующих и вообще окружающих я никогда никакой антисоветской агитации не проводил.

Я делал все, что полагается делать религиозно верующему человеку. N все показывает ложно. Он из-за зависти, что ко мне идут крестить, на меня донес в НКВД, он многих людей оклеветал.

Немца я не ждал и не радовался ему, потому [что] он опровергает нашу религию. Все государства и власти во власти Бога. В 1934 году по 1938 год я находился в ссылке органами НКВД, где я тоже занимался изучением Дарвина и материализма. Я всегда говорил и говорю. Всего жизнь живут люди по-разному, одни хорошо, другие плохо, но Советскую власть не опошлял, и я как человек религиозный этого не позволю. Власть дана Богом».

21 декабря 1941 года выездной сессией Саратовского областного суда был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 58 п. 10 ч. 2 УК РСФСР, приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. 26 декабря о. Иоанн обратился в Верховный суд РСФСР с кассационной жалобой. Он писал:

 

«Мне, как бывшему священнослужителю, предъявлено обвинение, что якобы я был враждебно настроен против советской власти и занимался контрреволюционной деятельностью. Эти обвинения я отрицаю, но не отрицаю того обстоятельства, что как священнослужитель по просьбе верующих производил крещение новорожденных и как верующий остаюсь при своих убеждениях и сие время. А поэтому прошу Верховный Суд РСФСР внести изменения в обжалуемый приговор и смягчить меру наказания до пределов возможности, т.е. заменить расстрел лишением свободы».

14 марта 1942 года Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР, рассмотрев в заседании протест Председателя Верховного суда СССР на приговор Саратовского облсуда от 21 декабря 1941 года, определила: «Приговор Саратовского облсуда изменить, расстрел Заседателеву И. И. заменить лишением свободы в ИТЛ сроком на десять лет, с поражением в правах на пять лет».

 

Священник был направлен в Карагандинский лагерь, куда прибыл 25 октября 1942 года.

 

Скончался 29 октября 1942 года на станции Карабас от правосторонней пневмонии и истощения, всего через три дня после прибытия в лагерь.

 

По архивному уголовному делу за 1934-35 гг. Заседателев И. И. реабилитирован постановлением президиума Саратовского областного суда от 10 октября 1988 года, а по архивному уголовному делу за 1941-42 гг. — прокуратурой Саратовской области 24 марта 1994 года.

 

Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

Память 16 октября, в Соборе новомучеников и исповедников Российских и в Соборе Саратовских святых.

 

Сочинения:

В апологетических целях занимался составлением богословских трактатов. Рукописи его трудов «Генеалогия человека», «Всемирный потоп», «Мозг, душа и дух», «О душе» и других, изъятые при его аресте, хранятся в его следственном деле в архиве УФСБ по Саратовской области (дело №22580).